Тут картины показываем
Красивое. По рекламе и делам: @kuleb Написать автору: @artseduBot Рассказываем историю живописи, картин и искусства Канал на бирже: telega.in/c/artsedu
Язык
Русский
Категории
Фото
«Волки, сидящие на дереве»\nСергей Панкеев, 1964\nМузей Фрейда, Лондон\nИмя Сергея Панкеева знают не столько искусствоведы, сколько любители психиатрии и поклонники Зигмунда Фрейда. Ведь Панкеев был его знаменитым пациентом. Хотя психоаналитик честно пытался сохранить инкогнито больного: он называл его Wolfsmann — «человек-волк».\nНет, Панкеев не страдал гипертрихозом. Его с детства мучили кошмары. В 1910-м он рассказывал Фрейду сон: зимней ночью «несколько белых волков сидят на ветвях прямо перед моим окном. Их было шесть или семь: все белые, крупные, похожие на лис или овчарок, с хвостами, как у лисиц, и ушами, как у собак».\nФрейд (как обычно) считал, что корни панкеевского невроза — в том, что мальчик в детстве увидел, как родители занимаются любовью. Отец казался Серёже хищником, напавшим на мать в ночи.\nОтец психоанализа утверждал, что вылечил Панкеева. Но эта картина написана почти через полвека после лечения. Значит, волки смотрели в окно художника до конца жизни.\n@ArtGallery | #разбор
Перед вами — картина Эжена Делакруа «Данте и Вергилий в Аду (Ладья Данте)» (1822). \nЭто была первая работа полунищего ученика живописца Герена, которую он представил в Салоне 1822-го. И одновременно последняя: за картину он получил 2000 франков (около 450 тыс. руб. сегодня) и проснулся знаменитым.\nНекоторые критики плевались ядом, называли картину «намалеванной пьяной метлой» и «обносками Рубенса». Но с этого полотна начался путь Делакруа к мировой славе.\n@ArtGallery | #факт
По поводу твоей свадьбы — которая необходима — мне нечего сказать, кроме того, что ты не должен особенно беспокоиться насчет приданого, потому что имущество менее ценно, чем люди. Все, что тебе нужно, — это рождение ребенка, хорошее здоровье и, прежде всего, добрый нрав. Что касается красоты невесты, то ты и сам, не являясь красивейшим юношей во Флоренции, не должен слишком об этом беспокоиться, если только она не уродлива и не противна.\n(Из письма племяннику Леонардо, 1550 год)\nМикеланджело Буонарроти. «Клеопатра» (1534).\n@ArtGallery | #цитата
Я всегда глажу собаку левой рукой, потому что, если она меня укусит, у меня останется правая рука, чтобы рисовать.\nХуан Грис. «Гитара на столе» (1916).\n@ArtGallery | #цитата
Картина Татьяны Яблонской «Листья тополя» (2005) выглядит как детская работа. На самом же деле это один из последних рисунков 88-летней художницы.\nВ 1999-м после инсульта правая рука Татьяны оказалась парализована. Но отказаться от живописи Яблонская уже не могла, и до конца жизни она писала левой рукой.\n@ArtGallery | #факт
«Офелия»\nАлександр Кабанель, 1883\nЧастная коллекция\nИмпрессионисты восстали против академизма салонной живописи. Восстание было успешным, но это не значит, что противники были хуже. Просто сменилась эпоха.\nКогда из Салона грязными тряпками гнали Мане и его соратников, работы Кабанеля собирали восхищённые вздохи. Сегодняшняя картина объясняет, почему.\nБезумная Офелия пришла развесить венки, сук под ней подломился и она упала в реку. Эту шекспировскую сцену Кабанель показывает театрально, возвышенно. Лицо девушки прекрасно, платье ложится изящными складками дорогой ткани — вся сцена написана, чтобы вызывать восторг, а не сочувствие.\nЗажиточные заказчики хотели наслаждаться роскошью и показать свою близость к культуре. Потому вместо страдающей сумасшедшей мы видим грациозную даже в падении роковую красотку.\nУ Кабанеля хватало таланта дать публике то, чего она хочет. И хотя многие художники демонстративно презирают обывательский вкус, соответствовать ему — тоже искусство.\n@ArtGallery | #разбор
Этот рисунок «Старик с книгой» Джон Эверетт Милле нарисовал в 1837-м году. В том году 9-летний Джон поступил в художественную школу в Лондоне. И тогда же получил Серебряную медаль Общества искусств.\n2 года спустя (в 11 лет!) Милле приняли в Королевскую академию искусств. Закончил он её в 17. Многие его коллеги к этому возрасту только начинают задумываться о карьере живописца, а у Джона в «портфолио» уже был десяток выставок и несколько медалей.\n@ArtGallery | #факт
Отец американца Гранта Вуда, автора знаменитой «Американской готики», был квакером. Строгое религиозное мировоззрение не оставляло места никаким «выдумкам» в доме Вудов. \nОднажды отец нашёл у маленького Гранта книгу сказок братьев Гримм, одолженную у одноклассника. Вуд-старший заставил сына пешком пройти несколько миль до соседней фермы и вернуть «собрание лжи» владельцу. \nРисовать Грант мог только тайком, спрятавшись в подвале. Полноценно заняться искусством мальчик смог лишь в 10 лет, когда его суровый отец умер. \nНо до конца жизни художник словно стыдился, что посвятил жизнь «выдумкам» против родительской воли. Тень отца будто продолжала стоять за спиной Вуда — как в этой работе «Художник с палитрой» (1935).\n@ArtGallery | #факт
«Маленький нищий (Вшивый)»\nБартоломе Эстебан Мурильо, 1650\nЛувр, Париж\nСевилья времён Мурильо, как и многие портовые города, сочетала роскошь и нищету. И для художника это было подспорьем: дети-попрошайки легко соглашались позировать за пару монет.\nИ эти работы пользовались популярностью как в Испании, так и за рубежом. Орден францисканцев, на который часто работал Мурильо, проповедовал заботу о сирых и убогих. Помимо монахов заказы художнику делали фламандские купцы и английские моряки.\nВ Европе XIX века творчество Мурильо тоже было в тренде. Тогда популярность набрало социальное искусство и проблематика бедности. Сегодняшнюю картину за 1853-й год копировали 68 художников.\nРабота выдержана в духе тенебризма, как у Караваджо: сильные светотеневые контрасты подчёркивают сюжет. Яркий солнечный свет выхватывает из темноты каморки фигуру бродяжки с грязными ногами. Он пытается выловить вошь в складках своих лохмотьев.\n@ArtGallery | #разбор
0
Мы все должны питать надежду, что человечество сблизится. И это сближение будет происходить тем быстрее и проще, чем больше люди узнают друг о друге.\nАльфонс Муха. «Язык цветов» (1900-е).\n@ArtGallery | #цитата
«Мальчик» (1882). Алмейда Жуниор. Частная коллекция.\n@ArtGallery
Очень многие люди, кажется, больше всего радуются тому, в чём меньше всего понимают.\nУильям Хогарт. «Выборы. Триумф депутатов» (1755).\n@ArtGallery | #цитата
— Есть ли что-нибудь более чудесное, чем чудеса природы? — спросил монах.\nУчитель ответил:\n— Да! Ваше осознание, ваше понимание чудес природы.\nФредерик Франк. «Таймс-сквер» (1949).\n@ArtGallery | #цитата
Увидеть сложнее, чем выразить. Вся ценность искусства заключается в способности художника хорошо видеть то, что находится перед ним.\nРоберт Генри. «Цыганский мальчик» (начало XX века).\n@ArtGallery | #цитата
@ArtGallery | #опрос
Похож портрет или не похож – вопрос второстепенный. Первостепенный вопрос – чтобы он стал произведением искусства. Кому не нравится – пусть идут к фотографу.\nКонечно, сходство никто не запрещает – более того, художнику трудно избежать сходства. Я всегда слышу: «Мне нужно произведение искусства». Ну, так и радуйтесь, что из вас сделали произведение искусства! Но с этим всегда возникают проблемы.\nЭдвард Мунк. «Фридрих Ницше» (1906).\n@ArtGallery | #цитата
0
@ArtGallery | #опрос
«Автопортрет в виде аллегории живописи»\nАртемизия Джентилески, 1639\nВиндзорский замок, Виндзор\nСудьба пыталась сломить Артемизию Джентилески не один раз. Соблазнение и обман учителем, постоянные отказы в крупных и почётных заказах, смерть обоих сыновей… Но художница упорно шла к цели: добиться подлинного признания своих заслуг и талантов.\nИзвестно: нет пророка в отечестве своём. Долгие годы работы в Италии принесли ей лишь небольшие частные заказы. Славы Джентилески добиться всё же сумела, хоть и во многом скандальной. В итоге её пригласил ко двору Карл I Английский.\nРаботая над долгожданным крупным заказом — росписью потолка Гринвичской резиденции монарха — Артемизия написала и эту работу. Сложная поза и тонкость красочного слоя заднего фона создают ощущение, что картина не закончена.\nМногие исследователи сходятся в том, что это не только аллегория живописи, но и автопортрет — хотя черты лица женщины здесь слегка отличаются от других автопортретов Джентилески.\n@ArtGallery | #разбор
Коли повесите нос книзу, то и небо не увидите.\nАрхип Куинджи. «Красный закат» (1908).\n@ArtGallery | #цитата
«Шум старого парка (Всё в прошлом)»\nАполлинарий Васнецов, 1926\nМузей-квартира А.М. Васнецова, Москва\nРеволюцию 1917-го Аполлинарий Васнецов принял радостно. Новое, новое! Из-за этого повздорил со старшим братом Виктором: тот к большевикам относился скептически.\nВоодушевление Васнецова-младшего продлится недолго. Вскоре он скажет: «Коммунизм атрофирует личность. Безумие – вручать судьбы народа своей страны темным массам низов». Он будет чувствовать потерю: революция разрушила старый мир, а обещанный новый оказался вовсе не таким дивным.\nСмерть брата в 1926-м будто перерезала ещё одну ниточку, связывавшую с ушедшим. И Аполлинарий пишет картину «Все в прошлом». Только тосковать об ушедшем буржуазном миропорядке в то время было опасно, а потому официальное название работы — «Шум старого парка».\nКрасивый парк с дворянской усадьбой совсем рядом, но старика на переднем плане от них отделяет река. Стикс? Лета? Прошлое рядом, но чтобы попасть туда, нужно покинуть этот берег.\n@ArtGallery | #разбор
На своём надгробии Лукас Кранах Старший велел высечь надпись: «Самый быстрый художник». Слово «быстрый» здесь означает «плодовитый». У Кранаха было огромное количество заказов, но они всегда выполнялись в срок.\nОн основал мастерскую, в которой трудились его сыновья, внуки и ещё почти десяток подмастерьев. Каждый отвечал за свой этап работы, и в целом это было поточное производство в духе фордовского конвейера.\nКартина: «Мадонна с младенцем и кистью винограда» (1525).\n@ArtGallery | #факт
«Безумное чаепитие»\nАртур Рэкхэм, 1907\nМетрополитен-музей, Нью-Йорк\nКогда Артур Рэкхем взялся проиллюстрировать кэрролловскую «Алису», он взвалил на себя огромную ответственность. Предыдущий иллюстратор, Джон Тенниел, писал свои работы в тесном сотрудничестве (и постоянных спорах) с автором знаменитой сказки. Его стиль персонажей признавали и Кэрролл, и публика.\nУважая работу предшественника, Рэкхем внёс свои коррективы. У Тэнниела гротескны все персонажи. Рэкхем же чётко отличает Алису: она нарисована почти реалистично, а у других героев пропорции карикатурно искажены.\nТо же касается и цвета. На фоне полноцветной и живой девочки остальные персонажи выглядят охристо-землистыми образами из туманного сна. \nСтиль Рэкхема повлиял на многих художников, писателей и даже режиссёров. Гильермо дель Торо говорил, что работы этого британца стали одним из источников вдохновения для фантасмагоричного «Лабиринта Фавна». А Тим Бёртон даже купил лондонскую квартиру Рэкхема.\n@ArtGallery | #разбор
Когда Огюст Ренуар встретился в Палермо с Рихардом Вагнером, великий композитор был уже в преклонном возрасте. А потому долго позировать художнику не мог. Сам же Ренуар был в Палермо проездом, и на несколько сеансов времени не было.\nВ итоге на работу над картиной ушло всего около 30-40 минут. Вагнер остался доволен портретом — хоть и поворчал, что он на нём похож на протестантского пастора.\n@ArtGallery | #факт
Антонис Ван Дейк был весьма честолюбив и стремился к наилучшему положению в обществе. А удачная женитьба — один из способов этого положения достичь. Потому он не смог позволить себе вступить в брак со своей многолетней любовницей и натурщицей Маргарет Лемон, изображённой на этом портрете 1638-го года.\nВан Дейк женился на шотландской католичке Мэри Рутвен. Её род был беден, но знатен, и это повышало социальный статус художника.\nУзнав о женитьбе, Маргарет была в ярости. Она попыталась откусить Ван Дейку палец, чтобы он никогда больше не смог писать. К счастью для нас, ей это не удалось.\n@ArtGallery | #факт
Картина «Сон и его сводный брат Смерть» (1874) 25-летнего Джона Уотерхауса стала одной из первых, в которой он нашёл собственный стиль. Она была очень популярна, и с первого показа и до конца жизни художника постоянно экспонировалась на выставках.\nМоделью для обоих юношей на картине послужила девушка. Причём одна и та же: мисс Кейт Дубль. О ней известно крайне мало: есть даже предположения, что это псевдоним, но неясно — чей.\nСаму же картину Уотерхаус написал после того, как его младшие братья умерли от туберкулёза.\n@ArtGallery | #факт
@ArtGallery | #опрос
В 1941-м Андре Дерена и ещё нескольких французских художников пригласили в Германию. Их позвал на свою выставку Арно Брекер, главный скульптор Рейха.\nПо одной из версий, Дерен намеревался помочь французским художникам и студентам, которых нацисты отправили в лагеря. Но даже если это правда, результата он не добился. Визит на выставку немецкая пропаганда выставила как поддержку нового порядка передовыми французами.\nДома же, во Франции, Дерена сочли коллаборационистом и подвергли остракизму. И хотя в 1944-м обвинение было снято, художник до конца жизни чурался общества.\nКартина: «Солдатский бал в Сюрене» (1903).\n@ArtGallery | #факт
«Похмелье» (1889). Анри де Тулуз-Лотрек.\nХудожественный музей Фогга, Кембридж. \n@ArtGallery
«Лужа»\nМауриц Эшер, 1952\nФонд Эшера, Нидерланды\nВ феврале 1944-го нидерландский художник Самуэль де Мескита умер в газовой камере Освенцима. Его ученик Мауриц Эшер хлопотал о том, чтобы сохранить наследие учителя. Он передал все его работы в музей, а себе оставил лишь один эскиз: след немецкого сапога.\nЧерез 8 лет следы станут главными образами одной из самых известных ксилографий Эшера. Здесь нет людей, от них остались лишь следы. Проехал велосипед, промчалась машина, прошли пешеходы. И мир снова пуст.\nЗнаменитые эшеровские иллюзии, совмещающие разные плоскости, появятся позже. Но уже здесь видно иллюзорное совмещение земли и неба. В зеркальной водной глади отражаются деревья и луна, которых «вживую» на картине нет.\nКадр статичен, здесь ничего не происходит. Но общее настроение мрачноватое. Грязноватый бурый общий тон навевает тоску. А следы показывают на одиночество: пешеходы шли в противоположные стороны, каждый погружён в собственные мысли и отчуждён.\n@ArtGallery | #разбор
0
«Поминовение умерших (Казашка Катя)»\nТарас Шевченко, 1857\nМузей Шевченко, Киев\nЗа участие в антикрепостническом «Кирилло-Мефодиевском братстве» Тараса Шевченко отправили в ссылку в Оренбург. Он был не каторжником, а солдатом — с запретом рисовать и писать.\nПозже условия ссылки изменились. Шевченко взяли художником-хроникёром в экспедицию в район Аральского моря. В походе Тарас зарисовывал не только типы рельефа, но и жизнь в казахских и киргизских племенах.\nОн рассказывал о местном поминальном обряде. Ночью родственники покойного жгут над его телом бараний жир в плошках. А с восходом солнца наполняют эти плошки водой и выставляют их как поилки для птиц. Те пьют эту воду и возносят к небу молитву за умершего.\nКазашка Катя занята именно этим обрядом. В её руках плошка с жиром, бросающая свет на её лицо и на надгробие с национальным орнаментом. Картина монохромная, написана только сепией, но талантливая работа со светотенью делает сцену очень живой и мистической.\n@ArtGallery | #разбор
Весёлые бытовые сценки Яна Стена были весьма популярны в Нидерландах XVII века. Следы этой популярности видны и сейчас — в речи.\nСемью, где родители ведут разгульный и неряшливый образ жизни, а дети растут на улице, как сорняки, нидерландцы назовут «семьёй Яна Стена».\nКартина: «Веселье старых и молодых» (1660-е). Художественный музей, Аллентаун. Другие варианты названия: «Веселое семейство», «Как старики поют, так молодая дудка и играет».\n@ArtGallery | #факт
0
@ArtGallery | #опрос
На пике своей карьеры Ян Вермеер был очень обеспеченным художником. Доказательство этого можно увидеть на фрагменте знаменитой «Молочницы» (1657–1658).\nПигмент ультрамарин во времена Вермеера добывался из полудрагоценного камня лазурита. Он стоил солидных денег, и обычно художники использовали его очень экономно. Вермеер же не только щедро использовал чистый ультрамарин (для синих тканей), но и смешивал его с другими пигментами, получая голубой, бордовый и другие оттенки.\n@ArtGallery | #факт
@ArtGallery | #опрос
@ArtGallery | #опрос
«На бульваре»\nВладимир Маковский, 1887\nТретьяковская галерея, Москва\nНа первый взгляд герои картины просто незнакомцы, отдыхающие на лавке Сретенского бульвара. Но Маковский был передвижником, и его интересовал не только живописный вид, но и социальный подтекст.\nВ конце XIX века началась урбанизация, сёла обеднели, и сотни мужчин ехали в город, чтобы прокормить семью. Одного из таких работяг мы видим с гармонью. Его щёки горят, он явно навеселе, наслаждается выходным днём, и женщина рядом — досадная помеха.\nА женщина — его жена. Она привезла новорожденного, которого супруг ещё не видел. Да и просто повидаться: видимо, благоверный не спешил возвращаться в родную деревню, вкусив прелести городской жизни.\nМуж явно остался равнодушен к визиту супруги. И она сидит в отчаянии, потерянная и лишняя. Её судьба незавидна: мать-одиночка в деревне мало кому нужна.\nХотя и легкомысленному гуляке вряд ли светит счастливое будущее. Его новая пассия — водка — долгую жизнь не сулит.\n@ArtGallery | #разбор
Вечером 3 июня «Троицу» Андрея Рублева выставили в храме Христа Спасителя без капсулы с климат-контролем. Ранее икону навсегда передал РПЦ Владимир Путин «в ответ на многочисленные просьбы верующих», как сообщала пресс-служба церкви. \nОднако в мае патриарх Кирилл рассказал, что лично просил президента о переносе «Троицы» в храм. \nВажно, что икону поместили в неклиматическую капсулу, в которой она выставлялась в прошлом году. После этого реставраторы обнаружили на реликвии 61 необратимое повреждение. \nА 26 мая патриарх снял со всех должностей главу экспертного совета по церковному искусству Леонида Калинина — он назвал работу Рублева невывозной из-за ее состояния. \nСтраховую стоимость иконы в этом году оценили в 500 млн долларов (40 млрд рублей). \n@ArtGallery
0
На мой взгляд, картина должна быть приятной, веселой и милой — да, милой! В жизни и так слишком много тяжелого, чтобы еще это изображать.\nОгюст Ренуар. «Тропинка в высокой траве» (1877).\n@ArtGallery | #цитата
0
«Осада Пскова польским королём Стефаном Баторием в 1581 году»\nКарл Брюллов, 1843 \nТретьяковская галерея, Москва\n Успех эпического «Последнего дня Помпеи» (1833) Брюллова был ошеломляющим. Но годы шли, и нужно было закрепить достигнутое новым шедевром. Сюжет родился после чтения исторических трудов Карамзина, натуру художник зарисовал в Пскове в 1836-м. \n Батальное полотно написано без кровавых жестоких сцен. Поляки в кадре вроде бы и есть, но их не сразу разглядишь. Зато бросаются в глаза священники с иконами, вышедшие к бреши в стене крестным ходом. Рядом простой крестьянин, защищающий родной город от захватчиков. \n Первый эскиз, по легенде, Брюллов нарисовал на приёме у графа Фёдора Толстого. Под восторженный гомон публики он набросал композицию и рассказал, что и где будет на эпическом полотне. \n Но работа не заладилась. Семь лет художник писал свой следующий шедевр — и так и не закончил. Картину он называл «досада от Пскова» и использовал как перегородку в мастерской. \n @ArtGallery | #разбор
@ArtGallery | #опрос
0
«Пленные с фронта»\nУинслоу Хомер, 1866\nМетрополитен-музей, Нью-Йорк\n21-го июня 1864-го генерал армии Северных штатов Фрэнсис Барлоу взял в плен нескольких бойцов армии конфедератов. Друг Барлоу, художник Уинслоу Хомер, запечатлел этот момент в быстром наброске. А после войны написал полноценную картину маслом.\nПленный офицер — единственный, кто остался в серой форме, он явно гордится этим мундиром. Его поза полна достоинства, он словно зеркальное отражение Барлоу. Эти два офицера — враги, но их сходство роднит их. Для каждого воинская честь и долг — превыше всего. Хотя понимают они этот долг по-разному.\nДругие солдаты — разношерстная компания: седой старик, наивный юноша… Война вытягивает из мирной жизни самых разных людей. И вчерашние пекари, клерки и фермеры берут в руки оружие.\nВ пропаганде образ врага всегда демонизируется. Но когда война заканчивается (а все войны рано или поздно заканчиваются), становится ясно, что по ту сторону линии фронта — такие же люди.\n@ArtGallery | #разбор
0
Василий Верещагин променял карьеру военного на мольберт. Но как баталист он участвовал во многих военных кампаниях Российской империи.\nВ русско-турецкой войне он был серьёзно ранен на борту миноносца «Шутка» на Дунае. Пуля вошла в бедро, рана загноилась, началась гангрена и художник чудом не потерял ногу.\nЗа этот эпизод Верещагина хотели наградить золотым оружием «За храбрость». Но художник отказался — как и от большинства других наград, которые ему пытались выдать в течение жизни.\nКартина: Василий Верещагин. «Покойницкая турецкого госпиталя во время кампании 1877-1878 гг» (1881).\n@ArtGallery | #факт